Стр. 1 из 5

Я был в веселом, почти игривом настроении. Как раз в ту минуту, как я поднес свечку к сигаре, внесли в комнату утреннюю почту. Первая бросившаяся мне в глаза надпись на одном из писем была написана почерком, исполнившим меня радостью. Письмо было от тети Мэри. Ее я любил и уважал больше всех на свете, после своих домашних. Она была идолом моего детства; зрелый возраст, который обыкновенно губит столько юных увлечений, не был в состоянии свергнуть ее с ее пьедестала. Нет, он только оправдал и подтвердил ее право стоять на нем и поместил развенчание ее в число невозможностей. Чтобы показать, как велико было ее влияние на меня, я приведу пример. Давно перестала производить на меня малейшее действие фраза «брось курить», одна только тетя Мэри могла еще расшевелить мою застывшую совесть и пробудить в ней слабые признаки жизни в этом отношении. Но все в этом мире имеет свои пределы. Настал такой счастливый день, когда даже слова тети Мэри перестали трогать меня. Я очень был рад, когда этот день наступил, не только рад, но и благодарен, так как вместе с закатом солнца этого дня исчезла единственная помеха, способная портить мое наслаждение тетушкиным обществом. Ее решение остаться с нами на целую зиму было во всех отношениях приятным известием. Между тем она и после этого благодатного дня так же ревностно, как и прежде, уговаривала меня бросить мою пагубную привычку, но понятно безуспешно. Как только она затрагивала этот вопрос, я сразу делался спокоен, мирно-доволен, равнодушен, абсолютно, каменно-равнодушен. По этому несколько недель ее памятнаго пребывания прошли, как приятный сон, и я чувствовал себя спокойным и удовлетворенным. Я больше наслаждался бы своим любимым пороком, если бы моя милая мучительница сама была курильщицей и защитницей привычки. Один взгляд на ее почерк доказал мне, что я очень жажду видеть ее снова. Я распечатал письмо, заранее догадываясь, что я в нем найду. Ну, конечно, так и есть! Она едет, едет сегодня же с утренним поездом! Я могу ждать ее каждую минуту. «Я страшно счастлив и доволен. - сказал я про себя, - появись теперь передо мной мой самый беспощадный враг и я готов буду исправить все зло, что причинил ему!»

Вдруг дверь отворилась и вошел ободранный, сморщенный карлик. Он был не больше двух футов ростом, на вид ему казалось лет около сорока. Каждая черта его, каждая линия была до такой степени бесформенна, что нельзя было, указывая пальцем на какую-нибудь отдельную часть его тела, сказать: «Вот это явное уродство». Вся эта маленькая особа представляла из себя воплощенное безобразие, смутное, неопределенное. В лице его и в быстрых маленьких глазках было лисье лукавство, злость и подвижность. И вдруг в этом комке человеческих отбросов было какое-то неопределенное, далекое сходство со мной! Оно смутно проявилось во всей его фигуре, в лице, даже в платье, в жестах, манерах и позах этого создания. Это был изумительно верный сколок с меня, изысканно-мерзкая карикатура на меня в миниатюре. Одна особенность сильно и неприятно поразила меня в нем. Он весь был покрыт зеленоватою грибною плесенью, вроде той, которая иногда нарастает на отсыревшем хлебе. Вид его производил тошноту.

Он прошелся по комнате с очень свободным, непринужденным видом и уселся на кукольный стул, не дожидаясь, чтобы его пригласили, бросил шляпу в пустую корзинку, поднял с пола мою старую гипсовую трубочку, раза два постучал мундштуком о коленку, набил трубку табаком из стоявшей около него табакерки и обратился ко мне тоном дерзкого приказания: - Дайте мне спичку!

Я покраснел до корня волос, частью от негодования, но больше потому, что в его поведении было что-то такое, что мне сильно напоминало мое собственное, хотя и в преувеличенном виде, при обращении с близкими друзьями, но никогда, никогда не с чужими, подумал я про себя. Мне хотелось столкнуть пигмея в огонь, но какое-то непонятное сознание законной и непреложной подчиненности его авторитету заставило меня исполнить его приказание. Он поднес спичку к трубке, раза два созерцательно затянулся и заметил с раздражающею фамильярностью:

«Сегодня, кажется, чертовски мерзкая погода!»

Я опять покраснел опять от злости и унижения, так как язык его был опять преувеличенным передразниванием моей манеры говорить в былые дни и даже тон голоса, с раздражающею растяжкою слов, был совершенно в моем небрежном духе. Для меня нет обиды чувствительнее этого насмешливого подражания моей растяжке, недостатку моей речи.

Послушай, ты, мерзкое животное, не дурно бы тебе обращать побольше внимания на свои манеры, иначе я выброшу тебя в окошко!

Человечек улыбнулся с злорадным самодовольством и уверенностью, презрительно пустил в меня несколькими струйками дыма и сказал с еще более искусственной растяжкой:

Потише, по-о-тише! Не особенно-то зазнавайся с лучшими, чем ты.

Меня всего передернуло от этого хладнокровного замечания и в то же время как будто поработило меня на минуту. Пигмей посмотрел на меня несколько времени своими рысьими глазками и затем продолжал особенно насмешливым тоном:

Сегодня ты отогнал от своей двери нищего.

Я строптиво отвечал: - Может быть, отогнал, а может быть, и нет. Почем «ты» знаешь?

Я знаю. Нет дела до того, почем я знаю.

Очень хорошо. Предположим, что я прогнал нищего от двери. Что ж из этого?

О, ничего, ничего особенного; только ты ему солгал.

Я не солгал, т. е. я…

Да, да, ты солгал.

Я почувствовал себя виноватым, в сущности, я чувствовал то же самое гораздо раньше, в то время, когда нищий отошел на какую нибудь сажень от моей двери, порешил теперь сделать вид, что на меня клевещут и сказал:

Это ни на чем не основанная дерзость. Я сказал этому бродяге…

Постой, постой. Ты опять собираешься лгать. Я знаю, что ты ему сказал. Ты сказал, что повар ушел в город и что от завтрака ничего не осталось. Двойная ложь. Ты знал, что повар у тебя за дверью и что за ней же масса провизии.

Эта удивительная точность заставила меня замолчать; я начал ломать голову над тем, откуда этот щенок мог узнать все это. Положим, сам бродяга мог передать ему мой разговор с ним, но каким волшебством узнал он про повара? Карлик снова заговорил:

С твоей стороны было так мелочно, так гнусно отказаться прочесть рукопись этой бедной молодой женщины и выразить ей свое мнение о литературных достоинствах сочинения. Она пришла так издалека и с такими надеждами! Ну, разве этого не было?

Я чувствовал себя настоящей собакой и чувствовал это всякий раз, как вспоминал об этом факте. Я сильно покраснел и сказал:

Послушай, разве у тебя нет собственного дела, что ты занимаешься делами других людей? Девушка рассказала тебе это?

Нужды нет до того, рассказала она, или нет. Главное дело в том, что ты совершил этот низкий поступок. И после тебе было стыдно. Ага, тебе стыдно и теперь!

еЧТЕК ОБ ЖТПОФЕ

(пФЛТПЧЕООП, ЛБЛ ОБ ЙУРПЧЕДЙ)

дП ЧПКОЩ, ЧПУРЙФБООЩК ЫЛПМПК, ЛПНУПНПМПН, УТЕДУФЧБНЙ НБУУПЧПК ЙОЖПТНБГЙЙ Ч ДХИЕ ЙОФЕТОБГЙПОБМЙЪНБ, П УЧПЕН ЕЧТЕКУЛПН РТПЙУИПЦДЕОЙЙ С ЪБДХНЩЧБМУС ПЮЕОШ ТЕДЛП. пДОБЛП ОБЮЙОБС У РЕТЧЩИ НЕУСГЕЧ ЧПКОЩ УПЪОБОЙЕ РТЙОБДМЕЦОПУФЙ Л ЬФПНХ «ОЕУФБОДБТФОПНХ» ОБТПДХ НЕОС РПЮФЙ ОЙЛПЗДБ ОЕ РПЛЙДБМП. рТЙЮЙОПК ЬФПНХ УФБМ ВЩУФТП Й ЫЙТПЛП ТБУРТПУФТБОЙЧЫЙКУС ВЩФПЧПК БОФЙУЕНЙФЙЪН. ч УБНЩИ ТБЪМЙЮОЩИ УМПСИ ПВЭЕУФЧБ ЧПУЛТЕУБМЙ НЕЭБОУЛЙЕ РТЕДТБУУХДЛЙ РП РПЧПДХ ЕЧТЕЕЧ, Ч ЙИ БДТЕУ НПЦОП ВЩМП ХУМЩЫБФШ ЕДЛЙЕ УМПЧБ ПУХЦДЕОЙС, ПУЛПТВЙФЕМШОЩЕ РТПЪЧЙЭБ, ОБУНЕЫЛЙ, БОЕЛДПФЩ. ъМПК ЛТЙФЙЛЕ РПДЧЕТЗБМПУШ ЧУЕ, ВПМШЫЕК ЮБУФША НЙЖЙЮЕУЛПЕ ЙМЙ ОБНЕТЕООП РТЕХЧЕМЙЮЕООПЕ, — РТЙЧЕТЦЕООПУФШ ЕЧТЕЕЧ Л «ЪПМПФПНХ ФЕМШГХ», ФПТЗБЫЕУФЧХ, ЦХМШОЙЮЕУФЧХ; ОЕЦЕМБОЙЕ ЦЙФШ ЮЕУФОЩН ФТХДПН; ФТХУПУФШ Й ХЧЙМЙЧБОЙЕ ПФ ЖТПОФБ; ОБЛПОЕГ, УРЕГЙЖЙЮЕУЛЙЕ ЙОФПОБГЙЙ Й ЛБТФБЧПУФШ ТЕЮЙ.

рЩФБСУШ УЕЗПДОС РПОСФШ, РПЮЕНХ Ч РЕТЧЩЕ НЕУСГЩ ЧПКОЩ РТПЙЪПЫМБ ЧУРЩЫЛБ ЬФПЗП ПФЧТБФЙФЕМШОПЗП СЧМЕОЙС, ФБЙЧЫЕЗПУС ТБОЕЕ РПД УРХДПН (ЧП ЧУСЛПН УМХЮБЕ, С ЕЗП ОЕ ЪБНЕЮБМ), РПМБЗБА, ЮФП ВЩМП Л ФПНХ ОЕУЛПМШЛП РПЧПДПЧ.

уТЕДЙ УПФЕО ФЩУСЮ МАДЕК, ВЕЦБЧЫЙИ ОБ ЧПУФПЛ ЙЪ ЪБРБДОЩИ ТЕЗЙПОПЧ УФТБОЩ, ЪОБЮЙФЕМШОХА ЮБУФШ УПУФБЧМСМЙ ЕЧТЕКУЛЙЕ УЕНШЙ. й ЬФП ОЕХДЙЧЙФЕМШОП: ПУФБОШУС ПОЙ ОБ ПЛЛХРЙТПЧБООПК ЪЕНМЕ, ЙИ ПЦЙДБМБ ВЩ ОЕНЙОХЕНБС ЗЙВЕМШ. фБЛ Й РТПЙЪПЫМП У ФЕНЙ ЕЧТЕСНЙ, ЛФП РП ТБЪОЩН РТЙЮЙОБН ОЕ ЬЧБЛХЙТПЧБМУС. уЮБУФМЙЧЩИ ЙУЛМАЮЕОЙК ВЩМП ОЙЮФПЦОП НБМП. лПОЕЮОП, РПЛЙДБМЙ УЧПЙ ДПНБ ОЕ ПДОЙ МЙЫШ ЕЧТЕЙ, ХИПДЙМЙ ПФ ЧТБЗБ ЮМЕОЩ РБТФЙЙ, ТБВПФОЙЛЙ ПТЗБОПЧ ЧМБУФЙ. чНЕУФЕ У ПВПТХДПЧБОЙЕН ЛТХРОЩИ ЪБЧПДПЧ Й ЖБВТЙЛ Ч ВПМЕЕ-НЕОЕЕ ПТЗБОЙЪПЧБООПН РПТСДЛЕ ЬЧБЛХЙТПЧБМЙУШ, ОЕЪБЧЙУЙНП ПФ ЙИ ОБГЙПОБМШОПК РТЙОБДМЕЦОПУФЙ, УПФТХДОЙЛЙ БДНЙОЙУФТБГЙЙ, ЙОЦЕОЕТОП-ФЕИОЙЮЕУЛЙЕ ТБВПФОЙЛЙ, ЛЧБМЙЖЙГЙТПЧБООЩЕ Й ЛБДТПЧЩЕ ТБВПЮЙЕ ЬФЙИ РТЕДРТЙСФЙК, Б ФБЛЦЕ ЮМЕОЩ ЙИ УЕНЕК. й ЧУЕ-ФБЛЙ ОЕ ПВТБФЙФШ ЧОЙНБОЙЕ ОБ ЧЩУПЛЙК РТПГЕОФ ЕЧТЕЕЧ УТЕДЙ ЬЧБЛХЙТПЧБООЩИ ВЩМП ФТХДОП. х НЕУФОЩИ ЦЙФЕМЕК, ДБЦЕ Х ФЕИ, ЛПФПТЩЕ ДП ЬФПЗП ЦЙЧПЗП-ФП ЕЧТЕС ОЕ ЧЙДЕМЙ, Б П ОБТПДЕ ЬФПН ЪОБМЙ МЙЫШ, ЮФП ПОЙ иТЙУФБ ТБУРСМЙ, РТЙ ЧЙДЕ ЧРПМОЕ ЪДПТПЧЩИ РТЙЕЪЦЙИ НХЦЮЙО ЧПЪОЙЛБМБ ЕУФЕУФЧЕООБС, ОБ НПК ЧЪЗМСД, ОЕРТЙСЪОШ: «лБЛ ЦЕ ФБЛ? нПЕЗП НХЦБ (ВТБФБ, УЩОБ, ПФГБ) ЪБВТБМЙ ОБ ЖТПОФ, Б ЬФЙ ЪДЕУШ ТБЪЗХМЙЧБАФ!» вЩМЙ МЙ ПУОПЧБОЙС ДМС ФБЛЙИ УХЦДЕОЙК? уЛБЦХ ПФЛТПЧЕООП — ОЕ ВЕЪ ФПЗП. лПОЕЮОП, НОПЗЙИ ВЕЦЕОГЕЧ У ЪБРБДБ ОЕ ХУРЕМЙ ОБ НЕУФЕ РТЙЪЧБФШ Ч БТНЙА ЙЪ-ЪБ НПМОЙЕОПУОПЗП РТПДЧЙЦЕОЙС ОЕНГЕЧ, ОП Й ВЕЪ ДПУФБФПЮОЩИ ПУОПЧБОЙК ОЕНБМП «ОБЫЕЗП ВТБФБ» УЫЙЧБМПУШ Ч ФЩМХ (УТЕДЙ ФБЛЙИ ВЩМЙ ДЧБ ИПТПЫП ЪОБЛПНЩИ НОЕ ЮЕМПЧЕЛБ, ТБЪОЩНЙ ИЙФТПУФСНЙ ХЧЙМШОХЧЫЙИ ПФ НПВЙМЙЪБГЙЙ). рТБЧДБНЙ Й ОЕРТБЧДБНЙ ЙЪВЕЗБМЙ БТНЙЙ Й УЩОЩ ДТХЗЙИ ОБТПДПЧ, ОП ЪБНЕЮБМЙ Ч РЕТЧХА ПЮЕТЕДШ ЕЧТЕЕЧ: ЮХЦПЕ ЧУЕЗДБ ЧЙДОЕЕ.

рТЙВЩФЙЕ ЪОБЮЙФЕМШОПЗП ЮЙУМБ ЬЧБЛХЙТПЧБООЩИ, ОЕУПНОЕООП, УЛБЪБМПУШ ОБ ХУМПЧЙСИ ЦЙЪОЙ НЕУФОПЗП ОБУЕМЕОЙС. пУФТЕЕ ПЭХЭБМБУШ ОЕИЧБФЛБ РТПДХЛФПЧ РЙФБОЙС, ТЕЪЛП ЧПЪТПУМЙ ГЕОЩ ОБ ТЩОЛБИ. х НОПЗЙИ ХИХДЫЙМЙУШ ЦЙМЙЭОЩЕ ХУМПЧЙС. лПЗП НПЦОП ВЩМП ПВЧЙОЙФШ Ч ЬФПН? лПОЕЮОП, ЬЧБЛХЙТПЧБООЩИ (ЛПФПТЩИ ЛПЕ-ЗДЕ ПВЪЩЧБМЙ «ЧЩЛПЧЩТСООЩНЙ»), Ч РЕТЧХА ПЮЕТЕДШ ЕЧТЕЕЧ. й ЕУМЙ УТЕДЙ ФЕИ РПРБДБМЙУШ ВПЗБФЩЕ МАДЙ, ЧЩЛМБДЩЧБЧЫЙЕ МАВЩЕ УХННЩ ЪБ ОХЦОЩК ЙН ФПЧБТ (ВЩМЙ, ЛПОЕЮОП, Й ФБЛЙЕ), ФП ТБУУЛБЪЩ ПВ ЬФПН УФБОПЧЙМЙУШ ДПУФПСОЙЕН НБУУ. нЙЖЩ П ОЕУНЕФОЩИ ВПЗБФУФЧБИ РТЙЕЪЦЙИ ТБУРТПУФТБОСМЙУШ ОБ ЧУЕИ ЕЧТЕЕЧ, РПДБЧМСАЭЕЕ ВПМШЫЙОУФЧП ЛПФПТЩИ ЖБЛФЙЮЕУЛЙ ЧЕМП ОБ ЮХЦВЙОЕ РПМХОЙЭЕОУЛЙК ПВТБЪ ЦЙЪОЙ.

лПЕ-ЛПНХ ЙЪ НЕУФОЩИ ЦЙФЕМЕК, ОБЧЕТОПЕ, РТЙЫМЙУШ ОЕ РП ДХЫЕ ПВЩЮБЙ Й НБОЕТБ РПЧЕДЕОЙС РТЙВЩЧЫЙИ ЕЧТЕЕЧ Ч ВЩФХ, УРПУПВЩ ЧЕДЕОЙС ДПНБЫОЕЗП ИПЪСКУФЧБ, ДБЦЕ ПУПВЕООПУФЙ ЙИ НЕОА (ОБРТЙНЕТ, РТЙУФТБУФЙЕ Л ЛХТСФЙОЕ).

оБ ПФОПЫЕОЙЕ Л ЬЧБЛХЙТПЧБООЩН Ч ФЩМХ УФТБОЩ НПЗМЙ ФБЛЦЕ РПЧМЙСФШ ПФЗПМПУЛЙ ЗЙФМЕТПЧУЛПК РТПРБЗБОДЩ, ЛПФПТБС ЙЪПВТБЦБМБ ЕЧТЕЕЧ ЛБЛ ЪМЕКЫЙИ ЧТБЗПЧ ЮЕМПЧЕЮЕУФЧБ.

фБЛПЧБ НПС ОЩОЕЫОСС ЧЕТУЙС РТЙЮЙО ФПЗДБЫОЕК ЧУРЩЫЛЙ БОФЙУЕНЙФЙЪНБ Ч ууут, ЛПФПТХА С ЧПУРТЙОЙНБМ ПЮЕОШ ВПМЕЪОЕООП.

* * *

вЩМП ВЩ ОЕУРТБЧЕДМЙЧП ХНПМЮБФШ П ФПН, ЮФП ЪОБЮЙФЕМШОБС, НПЦЕФ ВЩФШ, ДБЦЕ ВПМШЫБС ЮБУФШ НЕУФОЩИ ЦЙФЕМЕК ПФ ЧУЕК ДХЫЙ УПЮХЧУФЧПЧБМБ ЬЧБЛХЙТПЧБООЩН, ВЕУЛПТЩУФОП РПНПЗБМБ ЙН ЧЩЦЙФШ, ДЕМЙМБУШ РПУМЕДОЙН. пДОБЛП ФБЛЙНЙ ВЩМЙ ДБМЕЛП ОЕ ЧУЕ.

* * *

пУПВЕООП ЪБДЕЧБМЙ НПЙ АОПЫЕУЛЙЕ ЮХЧУФЧБ ПУЛПТВЙФЕМШОЩЕ ПВЧЙОЕОЙС ЕЧТЕЕЧ Ч ФТХУПУФЙ Й ХЧЙМЙЧБОЙЙ ПФ ОЕРПУТЕДУФЧЕООПЗП ХЮБУФЙС Ч ВПСИ. оЙЛПЗДБ ОЕ ЪБВХДХ, ЛБЛ ВПМШОП ВЩМП ЧЩУМХЫЙЧБФШ ЗОХУОЩЕ ПУФТПФЩ ОБ ЬФХ ФЕНХ. рПЛБ С ОЕ ПЛБЪБМУС Ч БТНЙЙ, РТЙИПДЙМПУШ, УФЙУОХЧ ЪХВЩ, НПМЮБ УОПУЙФШ РТПЙЪОПУЙНЩЕ Ч НПЕН РТЙУХФУФЧЙЙ ЗБДПУФЙ ФЙРБ «ЧПСЛЙ ЙЪ фБЫЛЕОФБ» ЙМЙ ЧЩУМХЫЙЧБФШ БОЕЛДПФ П тБВЙОПЧЙЮЕ, ЛПФПТЩК ОБ ЧПРТПУ, РПЮЕНХ ПО ОЕ ОБ ЖТПОФЕ, ПФЧЕФЙМ: «б ЕУМЙ НЕОС ФБН ХВШАФ, ЛФП ФПЗДБ ВХДЕФ МАВЙФШ тПДЙОХ?» чЕДШ ОЕ НПЗ С, ЛТЕРЛЙК 19-МЕФОЙК РБТЕОШ, ХРТЕЦДБС ЧПЪНПЦОЩЕ ЧПРТПУЩ, ПРПЧЕЭБФШ МАВПЗП ЧУФТЕЮОПЗП П ФПН, ЮФП УФБФХУ УФХДЕОФБ ЧФПТПЗП ЛХТУБ ДБЕФ НОЕ ПФУТПЮЛХ ПФ РТЙЪЩЧБ Ч БТНЙА. й ДП НБС 1942 ЗПДБ РТЙИПДЙМПУШ НПМЮБ ЗМПФБФШ ПВЙДХ ДБЦЕ ФПЗДБ, ЛПЗДБ ЬФЙ ЗБДПУФЙ ОЕ ПФОПУЙМЙУШ ЛП НОЕ МЙЮОП.

оБЪЧБООЩЕ РТЙЮЙОЩ РТЙЧЕМЙ Л ФПНХ, ЮФП НПС РУЙИЙЛБ Ч ФЕ НЕУСГЩ ЪБГЙЛМЙМБУШ ОБ ФЕНЕ «ЕЧТЕЙ ОБ ЧПКОЕ, ЕЧТЕЙ ОБ ЖТПОФЕ». рПЬФПНХ, ПЛБЪБЧЫЙУШ Ч БТНЙЙ, С ВЩМ ЪБТБОЕЕ ОБГЕМЕО ОБ ФП, ЮФПВЩ ХЪОБФШ, ЛБЛЙНЙ ЦЕ ПОЙ ВЩМЙ Ч ДЕКУФЧЙФЕМШОПУФЙ.

(у ЗПДБНЙ С ХВЕДЙМУС Ч ФПН, ЮФП РТСНЩЕ ПФЧЕФЩ ОБ РПДПВОЩЕ ЧПРТПУЩ УХЭЕУФЧХАФ ФПМШЛП ФПЗДБ, ЛПЗДБ ПГЕОЙЧБАФУС ПФДЕМШОЩЕ МЙЮОПУФЙ, Б ПДОПЪОБЮОП ПГЕОЙФШ МАВХА ПВЭОПУФШ ЙМЙ ВПМШЫХА ЗТХРРХ МАДЕК ОЕЧПЪНПЦОП. рПЬФПНХ НПЙ АОПЫЕУЛЙЕ РПРЩФЛЙ ПДОПЪОБЮОП ПГЕОЙФШ РПЧЕДЕОЙЕ ЕЧТЕЕЧ ОБ ЖТПОФЕ РПФЕТРЕМЙ ОЕХДБЮХ. тБУУЛБЦХ Ч ПУОПЧОПН П ЖБЛФБИ, ЛПФПТЩН ВЩМ УЧЙДЕФЕМЕН.)

уОБЮБМБ П ФПН, ЮФП НОЕ ВЩМП ЙЪЧЕУФОП ХЦЕ Ч РЕТЧЩЕ НЕУСГЩ ЧПКОЩ, — ПВ ХЮБУФЙЙ Ч ЧПКОЕ НПЙИ ВМЙЪЛЙИ ТПДУФЧЕООЙЛПЧ — ЧУЕИ НПЙИ ДЧПАТПДОЩИ ВТБФШЕЧ, ЛПФПТЩН Ч 1941 ЗПДХ ВЩМП ПФ 19 ДП 30 МЕФ (ЙИ ВЩМП ЮЕФЧЕТП, Б НПЕНХ ЕДЙОУФЧЕООПНХ ТПДОПНХ ВТБФХ ВЩМП ФПЗДБ ЧУЕЗП 10 МЕФ). оБЮОХ УП УФБТЫЙИ.

— нЙЫБ зЙОЪВХТЗ (ЗПД ТПЦДЕОЙС 1911 З.) — Ч БТНЙЙ У 1939 ЗПДБ. оБ ЖТПОФЕ ВЩМ РПМЙФТХЛПН, ЙОЦЕОЕТПН, ЪБФЕН ЛПНБОДЙТПН БЧФПНПВЙМШОПЗП ВБФБМШПОБ.

— оАНБ зЙОЪВХТЗ (1919) — МЕФЮЙЛ-ЙУФТЕВЙФЕМШ, ФСЦЕМП ТБОЕО Ч ЧПЪДХЫОПН ВПА Ч 1943 ЗПДХ, ЙОЧБМЙД ЧПКОЩ.

— йЪС лПВЩМСОУЛЙК (1922) — РТЙЪЧБО Ч БТНЙА РПУМЕ ДЕУСФЙМЕФЛЙ Ч 1940 ЗПДХ, УМХЦЙМ Ч рТЙВБМФЙЛЕ. рПЗЙВ Ч РЕТЧЩЕ ДОЙ ЧПКОЩ.

— йЪС чБКОВХТЗ (1922) — Ч БТНЙЙ У 1940 ЗПДБ РПУМЕ ПЛПОЮБОЙС БТФЙММЕТЙКУЛПК УРЕГЫЛПМЩ. фСЦЕМП ТБОЕО Ч 1942 ЗПДХ, РПУМЕ ЙЪМЕЮЕОЙС РТПДПМЦБМ ЧПЕЧБФШ, ЙОЧБМЙД ЧПКОЩ.

уЕВС Ч ЬФПФ УРЙУПЛ ОЕ ЧЛМАЮБА, ФБЛ ЛБЛ ЮЙФБФЕМШ ХЦЕ ЪОБЕФ П НПЕН ХЮБУФЙЙ Ч ЧПКОЕ. оП Й ВЕЪ НЕОС «УЕНЕКОБС УФБФЙУФЙЛБ» ВЩМБ ОБ 100% Ч РПМШЪХ ЕЧТЕЕЧ!

мЕФПН 1942 З., ВХДХЮЙ Ч ФЕЮЕОЙЕ ФТЕИ НЕУСГЕЧ ЛХТУБОФПН БТФХЮЙМЙЭБ, С ПВТБЭБМ ЧОЙНБОЙЕ ОБ ОБГЙПОБМШОПУФШ ЛБЦДПЗП ЙЪ РТЕРПДБЧБФЕМЕК, ЛПНБОДЙТПЧ ХЮЕВОЩИ ДЙЧЙЪЙПОПЧ, ВБФБТЕК Й ЧЪЧПДПЧ, У ЛПФПТЩНЙ УФБМЛЙЧБМУС Ч ЬФПФ РЕТЙПД. ъБНЕФЙМ МЙЫШ ПДОПЗП ЕЧТЕС. фПЦЕ РПЪЙФЙЧОБС УФБФЙУФЙЛБ!

вПМЕЕ УМПЦОБС ЛБТФЙОБ РТЕДУФБМБ РЕТЕДП НОПК, ЛПЗДБ С ЧПЕЧБМ Ч УФТЕМЛПЧПН РПМЛХ ПВЩЮОПК РЕИПФОПК ДЙЧЙЪЙЙ. ч РПДТБЪДЕМЕОЙСИ РЕТЕДОЕЗП ЛТБС ОБЫЕЗП РПМЛБ, ОБУЮЙФЩЧБЧЫЙИ Ч УТЕДОЕН ЪБ ЗПДЩ ЧПКОЩ РТЙНЕТОП РСФШУПФ «БЛФЙЧОЩИ ЫФЩЛПЧ», ЕЧТЕЕЧ ВЩМП ОЕНОПЗП. ч РПМЛХ, РПНЙНП НЕОС, «БЛФЙЧОП» (Ч НПЕН РПОЙНБОЙЙ) ЧПЕЧБМЙ ЕЭЕ ЮЕФЩТЕ ЕЧТЕС: ЛПНБОДЙТ ТПФЩ РТПФЙЧПФБОЛПЧЩИ ТХЦЕК (рфт) зПТМПЧУЛЙК, ЛПНБОДЙТ ЧЪЧПДБ НЙОПНЕФОПК ВБФБТЕЙ рМПФЛЙО, ЛПНБОДЙТ НЙОПНЕФОПЗП ЧЪЧПДБ, ЪБФЕН ТПФЩ вБНН Й ВБФБМШПООЩК УЧСЪЙУФ УЕТЦБОФ иБОДТПУ. чРПМОЕ ЧПЪНПЦОП, ЮФП Ч ВБФБМШПОБИ ВЩМЙ ЕЭЕ ЕЧТЕЙ, ОП С ОБЪЩЧБА ФПМШЛП ФЕИ, ЛПЗП ЪОБМ МЙЮОП. чУЕ, ЛПЗП С РЕТЕЮЙУМЙМ, ВЩМЙ ЙЪЧЕУФОЩ Ч РПМЛХ ЛБЛ ИТБВТЩЕ ЧПЙОЩ. (зПТМПЧУЛПЗП Ч РПУМЕДОЙК ТБЪ С ЧЙДЕМ ФСЦЕМП ТБОЕООЩН, ЕЗП ОЕУМЙ ОБ ТХЛБИ УПМДБФЩ, ЛПЗДБ НЩ РЩФБМЙУШ ЧЩКФЙ ЙЪ «вБМЛЙ УНЕТФЙ», ФБН ЦЕ ЧУФТЕФЙМ иБОДТПУБ Й ВПМШЫЕ ЕЗП ОЕ ЧЙДЕМ. с, вБНН Й рМПФЛЙО ЧЕТОХМЙУШ У ЧПКОЩ ОЕЧТЕДЙНЩНЙ.)

пДОБЛП НПК ВПМЕЪОЕООП РТЙДЙТЮЙЧЩК ЧЪЗМСД ЪБНЕЮБМ, ЮФП Ч ОЕВПМШЫЙИ РП ЮЙУМЕООПУФЙ ФЩМПЧЩИ РПДТБЪДЕМЕОЙСИ Й РТЙ ЫФБВЕ ОБЫЕЗП РПМЛБ ВЩМП РТЙНЕТОП УФПМШЛП ЦЕ ЕЧТЕЕЧ: ХРПМОПНПЮЕООЩК унетыБ чЙЗОБОЛЕТ, РПЮФБМШПО чЙО, БЧФПНБФЮЙЛ РТЙ ЫФБВЕ ыХМШНБО, ЪБЧУЛМБДПН пчу уБРПЦОЙЛПЧ, РЙУБТШ УФТПЕЧПК ЮБУФЙ сЛХВНБО. ъБНЕФОЩК РТПГЕОФ ЕЧТЕЕЧ С ПВОБТХЦЙЧБМ ФБЛЦЕ Ч «ЧЕТИБИ» Й ФЩМБИ ДЙЧЙЪЙЙ. оБЪПЧХ ФПМШЛП ФЕИ, ЛПЗП ЪБРПНОЙМ: ЪБНЛПНДЙЧБ РП ФЩМХ дТБКЗЕТ, БДЯАФБОФ ЛПНДЙЧБ еМШЮЙО, ОБЮ РПМЙФПФДЕМ Б мЙРЕГЛЙК, ЙОУФТХЛФПТЩ РПМЙФПФДЕМБ жБТВЕТ, чЙООЙЛ Й вМХЧЫФЕКО, ЙОЦЕОЕТ УМХЦВЩ ФЩМБ дТХК,БТФЙУФ ДЙЧЙЪЙПООПЗП БОУБНВМС зПМШДЫФЕКО, РЕЮБФОЙЛ ТЕДБЛГЙЙ НОПЗПФЙТБЦЛЙ рЕТЕМШНХФЕТ. (ч ЬФЙИ РПДТБЪДЕМЕОЙСИ ВЩМП ЗПТБЪДП ВЕЪПРБУОЕЕ, ЮЕН ОБ РЕТЕДПЧПК, ОП Й ЪДЕУШ, ЛПОЕЮОП, МАДЙ РПЗЙВБМЙ.)

лПОЕЮОП, ФБЛПЕ ОЕРТЙСФОПЕ ДМС НЕОС УППФОПЫЕОЙЕ «БЛФЙЧОП» Й «РБУУЙЧОП» ЧПААЭЙИ, ЕЧТЕЕЧ Ч ОБЫЕК ДЙЧЙЪЙЙ ВЩМП ЪБНЕФОП ОЕ НОЕ ПДОПНХ, Й ПОП НПЗМП РПДЛТЕРМСФШ РПЪЙГЙА ФЕИ, ЛФП ФЧЕТДЙМ ПВ ХНЕОЙЙ ЕЧТЕЕЧ «ХУФТБЙЧБФШУС». лБЛ БОФЙУЕНЙФЙЪН Ч ФЩМХ УФТБОЩ, ЛБЛ ЪМЩЕ ОБЧЕФЩ ОБ ЕЧТЕЕЧ Ч ОЕНЕГЛЙИ МЙУФПЧЛБИ, ФБЛ Й ЛПТПВЙЧЫБС НЕОС УПВУФЧЕООБС «НЙОЙ-УФБФЙУФЙЛБ» УФТЕМЛПЧПЗП РПМЛБ{1} ЗМХВПЛП ЪБДЕЧБМБ НПЙ ЮХЧУФЧБ. й С УФБТБМУС УЧПЙН РПЧЕДЕОЙЕН ОБ ЖТПОФЕ ПРТПЧЕТЗБФШ БОФЙЕЧТЕКУЛЙЕ РТЕДТБУУХДЛЙ.

* * *

гЕМЩК ТСД НПЙИ РПУФХРЛПЧ Ч ЧПЕООЩЕ ЗПДЩ ВЩМ РТПДЙЛФПЧБО УФТЕНМЕОЙЕН ДПЛБЪБФШ ПЛТХЦБАЭЙН, ЮФП С, ЕЧТЕК, ОЙЮЕН ОЕ ИХЦЕ ДТХЗЙИ. оЕ ТБЪ Ч ВПА С ДЕНПОУФТБФЙЧОП РТЕОЕВТЕЗБМ ПРБУОПУФША, ДБ Й ЧППВЭЕ Ч УЧПЕК ВБФБТЕЕ ВЩМ Ч ЮЙУМЕ УФПКЛЙИ. чБОС лБНЮБФОЩК Ч РЙУШНЕ чЕТЕ РЙУБМ РПУМЕ ВПЕЧ Ч «вБМЛЕ УНЕТФЙ»: «йЪС ПРТБЧДБМ чБЫЕ ДПЧЕТЙЕ. пО ДТБМУС Л РТЙНЕТХ ЧУЕН, Й ОЙ РПД РХМСНЙ, ОЙ РПД ВПНВБНЙ ЕЗП ОЙЛФП ОЕ ЧЙДЕМ У РПОЙЛЫЕК ЗПМПЧПК... чЩ НПЦЕФЕ ЗПТДЙФШУС ЙН, ЛБЛ С УЧПЙН ВПЕЧЩН ФПЧБТЙЭЕН».

лПОЕЮОП ЦЕ, РПНЙНП ЦЕМБОЙС ПРТПЧЕТЗОХФШ РТЕДТБУУХДЛЙ БОФЙУЕНЙФПЧ, ВЩМЙ Й ДТХЗЙЕ, ОЕ НЕОЕЕ ЧЕУЛЙЕ НПФЙЧЩ НПЕЗП РПЧЕДЕОЙС: РБФТЙПФЙЪН, ОЕОБЧЙУФШ Л ЧТБЗХ, ЧЕТОПУФШ РТЙУСЗЕ, ДПМЗ ЮМЕОБ РБТФЙЙ. ч ЛБЛПК-ФП НЕТЕ РТЙУХФУФЧПЧБМ Й РТЙУХЭЙК НОЕ УП ЫЛПМШОПЗП ЧПЪТБУФБ «УЙОДТПН ПФМЙЮОЙЛБ» (Ч ЮБУФОПУФЙ, ПЮЕОШ ИПФЕМПУШ ЪБУМХЦЙФШ РПВПМШЫЕ ПТДЕОПЧ Й НЕДБМЕК). оЕ ФПМШЛП Ч ВПА, ОП Й ЧДБМЙ ПФ ЖТПОФБ, Ч УРПЛПКОПК ПВУФБОПЧЛЕ, ОЕ ИПФЕМПУШ ХУФХРБФШ Ч ЮЕН-МЙВП НПЙН ВПЕЧЩН ФПЧБТЙЭБН. чПЪНПЦОП, ЬФП ВЩМБ ОЕПУПЪОБООБС «БДБРФБГЙС Л ПЛТХЦБАЭЕК УТЕДЕ».

оЕ НПЗХ ОЕ ТБУУЛБЪБФШ П ФЕИ ДЧХИ УМХЮБСИ ОБ ЖТПОФЕ, ЛПЗДБ С УПЧЕТЫЕООП УПЪОБФЕМШОП РТЙОЙНБМ ЦЙЪОЕООП ЧБЦОЩЕ ТЕЫЕОЙС, ЙУИПДС ЙЪ ФПЗП, ЮФП С — ЕЧТЕК.

вЩМБ РТЙ РПМЙФПФДЕМЕ ДЙЧЙЪЙЙ «ЗТХРРБ РП ТБЪМПЦЕОЙА ЧПКУЛ РТПФЙЧОЙЛБ» (ОБЮБМШОЙЛ ЗТХРРЩ — ЕЧТЕК, НБКПТ чЙООЙЛ). ч ЗТХРРЕ ЙНЕМУС БЧФПНПВЙМШ У ЗТПНЛПЗПЧПТСЭЕК ХУФБОПЧЛПК. нБЫЙОБ ДПМЦОБ ВЩМБ РПДЯЕЪЦБФШ Л РЕТЕДОЕНХ ЛТБА Й, ОБРТБЧЙЧ ТХРПТБ Ч УФПТПОХ РТПФЙЧОЙЛБ, ЧЕЭБФШ РТПРБЗБОДЙУФУЛЙЕ ФЕЛУФЩ. (рТБЧДБ, С ОЕ РПНОА, ЮФПВЩ ЬФБ НБЫЙОБ РПСЧМСМБУШ ОБ РПЪЙГЙСИ ОБЫЕЗП РПМЛБ, ОП НОПЗПФЙТБЦЛБ ЛБЛ-ФП РЙУБМБ П ДЕКУФЧЙСИ ЗТХРРЩ.) пДОБЦДЩ Ч 1943 ЗПДХ чЙООЙЛ, ХЪОБЧ П ФПН, ЮФП С УЧПВПДОП ЗПЧПТА РП-ОЕНЕГЛЙ, ТБЪЩУЛБМ НЕОС Й РТЕДМПЦЙМ РЕТЕКФЙ Ч ЕЗП РПДЮЙОЕОЙЕ. с УТБЪХ ПФЧЕТЗ ЪБНБОЮЙЧПЕ РТЕДМПЦЕОЙЕ, ПФЧЕФЙЧ чЙООЙЛХ, ЮФП, НПМ, ДПМЦЕО ЦЕ ЛФП-ФП ЙЪ ЕЧТЕЕЧ ЧПЕЧБФШ ОБ РЕТЕДПЧПК.

чФПТПК ЬРЙЪПД ЙНЕМ НЕУФП ПУЕОША 1944 ЗПДБ, ЛПЗДБ НЩ ЧЩЫМЙ ОБ МЕЧЩК ВЕТЕЗ оЕНБОБ ОБРТПФЙЧ ЗПТПДБ фЙМШЪЙФ. рТБЧЩК ВЕТЕЗ ТЕЛЙ РПДОЙНБМУС Л ЗПТПДХ РПЮФЙ ПФЧЕУОП. лПЗДБ С ЧРЕТЧЩЕ ХЧЙДЕМ ПФЛТЩЧЫХАУС РБОПТБНХ, РПДХНБМПУШ: «оЕ ДБК ВПЗ ОБУФХРБФШ ОБ ЬФПФ ЗПТПД Ч МПВ!» оП ЛПНБОДПЧБОЙЕ ЙНЕМП УЧПЙ УППВТБЦЕОЙС, Й ВЩМП ПВЯСЧМЕОП, ЮФП Ч ОПЮШ ОБ 31 ПЛФСВТС (ПРСФШ ТПЛПЧПК РПУМЕДОЙК ДЕОШ НЕУСГБ!) РПМЛ ВХДЕФ РЕТЕРТБЧМСФШУС ЮЕТЕЪ оЕНБО Й ЫФХТНПЧБФШ фЙМШЪЙФ. чУА ПУФБЧБЧЫХАУС ОЕДЕМА НЩ Ч РТЙВТЕЦОПН МЕУХ ЧСЪБМЙ РМПФЩ, Б ОПЮБНЙ ПВПТХДПЧБМЙ ПЗОЕЧЩЕ РПЪЙГЙЙ Х УБНПК ТЕЛЙ. вЩМП УППВЭЕОП, ЮФП РЕТЧЩН, ЛФП ЧПКДЕФ Ч ЗПТПД, ВХДХФ РТЙУЧПЕОЩ ЪЧБОЙС зЕТПЕЧ уПЧЕФУЛПЗП уПАЪБ, ОП, ОЕУНПФТС ОБ ЬФП, ОБУФТПЕОЙЕ Х ПЛТХЦБАЭЙИ ВЩМП ФТЕЧПЦОПЕ, ЬОФХЪЙБЪН ОЕ РТПУНБФТЙЧБМУС, ФБЛ ЛБЛ ЫБОУПЧ ХГЕМЕФШ ВЩМП НБМП. чПФ УФТПЛЙ ЙЪ НПЕЗП РЙУШНБ чЕТЕ, ОБРЙУБООПЗП Ч ЬФЙ ДОЙ. «...с УФПА ОБ РПТПЗЕ ПЮЕОШ УЕТШЕЪОЩИ ВПЕЧ, Й ПДЙО зПУРПДШ ЪОБЕФ, ЮЕН ПОЙ ПЛПОЮБФУС ДМС НЕОС...» (ОЙ ДП, ОЙ РПУМЕ ЬФПЗП С ОЕ РЙУБМ ФБЛ ПФЛТПЧЕООП П РТЕДУФПСЭЕК ПРБУОПУФЙ).

й ЧПФ ЪБ УХФЛЙ ДП ОБЮБМБ ОБУФХРМЕОЙС ЛП НОЕ РТЙВЩЧБЕФ ЧЕУФПЧПК ЙЪ УФТПЕЧПК ЮБУФЙ Й ЧТХЮБЕФ БОЛЕФХ РПУФХРБАЭЕЗП Ч ЧПЕООП-ЙОЦЕОЕТОХА БЛБДЕНЙА. рП ФЕМЕЖПОХ ПВЯСУОСАФ, ЮФП РТЙВЩМБ ТБЪОБТСДЛБ ОБ ПДОПЗП ЮЕМПЧЕЛБ У ЪБЛПОЮЕООЩН ЙМЙ ОЕЪБЛПОЮЕООЩН ЧЩУЫЙН ФЕИОЙЮЕУЛЙН ПВТБЪПЧБОЙЕН, Й С — ЕДЙОУФЧЕООЩК Ч РПМЛХ, ЛФП ХДПЧМЕФЧПТСЕФ ЬФПНХ ФТЕВПЧБОЙА. фТЕВПЧБМПУШ УТПЮОП РТЕДУФБЧЙФШ БОЛЕФХ ДМС ПЖПТНМЕОЙС РТЙЛБЪБ ПВ ПФЛПНБОДЙТПЧБОЙЙ ОБ ХЮЕВХ. чУЕ ОБДП ВЩМП УДЕМБФШ ЪБ ОЕУЛПМШЛП ЮБУПЧ. чОБЮБМЕ С ПЮЕОШ ПВТБДПЧБМУС УЮБУФМЙЧПК ЧПЪНПЦОПУФЙ ЙЪВЕЦБФШ ХЮБУФЙС Ч ЗЙВЕМШОПК ПРЕТБГЙЙ Й РТЙОСМУС ЪБРПМОСФШ БОЛЕФХ. оП РПУФЕРЕООП Ч ЗПМПЧХ УФБМЙ РТЙИПДЙФШ Й ДТХЗЙЕ НЩУМЙ. «лБЛ ЦЕ С НПЗХ ФБЛ РПУФХРЙФШ? чЕДШ ЬФП ДБУФ Ч ТХЛЙ БОФЙУЕНЙФПЧ ЕЭЕ ПДЙО ЛПЪЩТШ. й ЛБЛ НПЗХ ПУФБЧЙФШ УЧПЙИ ДТХЪЕК Й РПДЮЙОЕООЩИ Ч ЛБОХО ФСЦЕМПЗП ВПС?» тБЪНЩЫМЕОЙС ЪБЛПОЮЙМЙУШ ФЕН, ЮФП С РПЪЧПОЙМ Ч УФТПЕЧХА ЮБУФШ Й ПФЛБЪБМУС ПФ «УЮБУФМЙЧПК ЧПЪНПЦОПУФЙ». б ЮЕТЕЪ ОЕУЛПМШЛП ЮБУПЧ ПРЕТБГЙА ПФНЕОЙМЙ —- ФБЛ НОЕ Ч ЛПФПТЩК ТБЪ РПЧЕЪМП ОБ ЧПКОЕ...

чПФ Й ЧУЕ, ЮФП С ИПФЕМ ТБУУЛБЪБФШ П НПЕН ЖТПОФПЧПН ПРЩФЕ «ВПТШВЩ У БОФЙУЕНЙФЙЪНПН». дПВЙМУС МЙ С ЮЕЗП-ОЙВХДШ УХЭЕУФЧЕООПЗП? рПЫМП МЙ НПЕ РПЧЕДЕОЙЕ ОБ РПМШЪХ ОБТПДХ, Л ЛПФПТПНХ С РТЙОБДМЕЦХ? оЕ ДХНБА. оП С ОЕ УПЦБМЕА П УЧПЙИ АОПЫЕУЛЙИ РПУФХРЛБИ Й РПЮФЙ ХЧЕТЕО, ЮФП ИПФС ВЩ ОЕУЛПМШЛП ПДОПРПМЮБО, УУЩМБСУШ ОБ НЕОС, ПУРБТЙЧБМЙ ЮШЙ-ОЙВХДШ ПЗХМШОЩЕ ПВЧЙОЕОЙС ЕЧТЕЕЧ Ч ФТХУПУФЙ ОБ ЧПКОЕ. оБДЕАУШ, ЮФП ЬФП УМЩЫБМЙ ЙИ ДЕФЙ ЙМЙ ЧОХЛЙ...

ч ЬФПК ОЕРТПУФПК ЗМБЧЕ С УФБТБМУС РЕТЕДБФШ ПГЕОЛЙ Й ЮХЧУФЧБ ФПЗП РЕТЙПДБ, ЛПЗДБ ВЩМ ЕЭЕ УПЧУЕН НПМПДЩН. чПЪНПЦОП, ВХДШ С ФПЗДБ РПУФБТЫЕ, ОЕЛПФПТЩЕ НПЙ ПГЕОЛЙ ВЩМЙ ВЩ НЕОЕЕ ЛБФЕЗПТЙЮОЩНЙ, Б РПУФХРЛЙ — ВПМЕЕ ЧЪЧЕЫЕООЩНЙ.

с РПОЙНБА, ЮФП Ч ЬФПК ЗМБЧЕ, ОБТСДХ У ПРТПЧЕТЦЕОЙЕН ТСДБ БОФЙЕЧТЕКУЛЙИ РТЕДТБУУХДЛПЧ, ЕУФШ НОПЗП РТПФЙЧПТЕЮЙЧПЗП. оБЧЕТОПЕ, ЬФП УЧСЪБОП У ФЕН, ЮФП ОЕЧПЪНПЦОП ПДОПЪОБЮОП ПИБТБЛФЕТЙЪПЧБФШ ВПМШЫХА ПВЭОПУФШ МАДЕК, Ч ДБООПН УМХЮБЕ — УПЧЕФУЛЙИ ЕЧТЕЕЧ.

п ФПН, ЛБЛ ХДБТСМ РП НОЕ РПУМЕЧПЕООЩК ЗПУХДБТУФЧЕООЩК БОФЙУЕНЙФЙЪН Ч ууут, ХРПНСОХ Ч РПУМЕУМПЧЙЙ.

ОДНАЖДЫ Суворов вызвал офицера, который отличался излишней болтливостью. Закрыв двери на замок, Суворов, под видом величайшего секрета, сказал офицеру: «У вас есть злейший враг, который на каждом шагу вам пакостит...» Встревоженный известием фельдмаршала, офицер начал быстро перечислять своих врагов. Он называл их имена, но Суворов махал руками: «Не тот, вовсе не тот».

Затем Суворов на цыпочках подошел к окну и дверям, как бы проверяя, не подслушивают ли их, и шепнул офицеру: «Высунь язык!» Офицер повиновался. Тогда Суворов, указывая пальцем на его язык, сказал: «Вот он! Вот он! Вот кто твой злейший враг!»

Язык - действительно, наш злейший враг. И не чужой язык, а наш собственный.

Много великих грехов порождает язык oт неправильного пользования им.

«Язык - огонь», - пишет aп. Иаков (3:6). Огонь - великая сила. Как пожар начинается со спички или искры, так и язык, попав под власть дьявола, выходит из повиновения человеческого разума, творит злое дело, становится инструментом темных сил.

Язык может молиться или проклинать, благодарить Бога или богохульствовать; может выражать радость, любовь, благодарность или презрение, ненависть, клевету. Вот почему ап. Иаков советует христианам учиться управлять языком, обуздывать его, как ездок обуздывает непокорную лошадь.

Необдуманные, невзвешенные слова, вырвавшись наружу, не раз приносили горести и мне.

Мне часто приходится быть свидетелем пустых, совершенно бесполезных разговоров. Слушаешь и думаешь: а что если предложить этим людям помолиться или прочесть главу из Писания? Вероятно скажут: «У нас нет времени»...

Друзья, бойтесь, как огня, как наводнения, как чумы, праздного языка. Мы много согрешаем языком. Этой болезнью особенно страдает русская эмиграция. Бойтесь злоречия, как атомной войны. Не принимайте всякий слух за чистую монету. Слухи надо проверять, прежде чем поверить. А лучше всего - отсеивать всякие слухи. Не только за неправильное суждение о человеке, но «за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься», - сказал Христос (Мф. 12:36,37). Вот основание быть осторожными в разговорах с людьми.

Господь сказал: «Лживые уста ненавижу». С этим злом надо бороться. «Лжецы... Царствия Божьего не наследуют». Так учит Писание.

И еще одно: «Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно», - гласит заповедь Божья. Сколько раз в день христиане нарушают эту заповедь! В последнее время этот грех особенно прививается к американцам. Великое, святое имя Господа Иисуса Христа миллионы людей повторяют не там, где нужно. Как-то я говорил на работе с мексиканцем. (На его шее крестик). Он, ударив молотком по пальцу, подскочил, как ужаленный, и вскрикнул: «О, Чизас Крайст!..» Я указал ему на заповедь Божию. Он ответил: «Это наша привычка». Удивительно, чем заняты ксендзы, если их паства не знает, что произносить имя Господне всуе - великий грех.

Язык нужно подчинить воле, а волю - Христу, и тогда язык будет на служении благородным, святым целям. Он будет утешать, радовать, благодарить, а не проклинать.

Я не боюсь признаться вслух,
Я говорю не за соседа:
Язык - мой враг,
Язык - мой друг!
И языком владеть - победа.

Н. Водневский

Поскольку "Ай" (гармония) едино с "Ай" (любовь), я решил назвать мое уникальное Будо "Айкидо", так как слово "Айки" достаточно древ-нее. Однако термин, который использовался воинами в прошлом, фун-даментально отличается от того, что использую я.

Айки — это не техника, не способ бороться или нанести пораже-ние врагу. Это путь установить мир и сделать человеческие существа единой семьей.

Секрет Айкидо в том, чтобы слиться в гармонии с движением Все-ленной и привести себя в согласие с самой Вселенной. Тот, кто постиг этот секрет Айкидо, содержит Вселенную в себе самом и может ска-зать: "Я и есть Вселенная".

Меня никогда не заботило, как быстро мой враг способен атако-вать. И это не потому, что моя техника быстрее, чем у моего врага. Это не вопрос скорости. Борьба кончается прежде, чем начата.

Когда враг старается бороться со мной, самой Вселенной, он должен разрушить гармонию Вселенной. Следовательно, с того мо-мента, как он возымел намерение бороться со мной, он уже потер-пел поражение. И безразлично, за какое время — быстро или мед-ленно.

Айкидо — это не-сопротивление. И как не-сопротивляющееся, оно всегда победоносно. Те, у кого ум искривлен и рассогласован, побеждены с самого начала.

Теперь о том, как вы можете выпрямить свой искривленный ум, очистить сердце и достичь гармонии со всем сущим во Вселенной. Прежде всего, вы должны сделать божественным ваше сердце. Это великая Любовь, равно существующая во всех сторонах и во все времена Вселенной. В Любви нет несогласия. В Любви нет врага. Разум несогласованный, предполагающий существование врага, не-совместим с волей Бога.

Те, кто не согласен с этим, не могут пребывать в гармонии со Вселенной. Их Будо есть нечто разрушительное. Это не созидатель-ное Будо.

Следовательно, совершенствоваться в технике, побеждать и проигрывать—это не истинное Будо. Будо не знает поражения. "Ни-когда не проигрывать" означает "никогда не бороться".

Побеждать означает побеждать намерение несогласия в себе самом. Это совершенствует дарованное вам предназначение.

Это не только теория. Вы практикуете это Не смотрите в глаза противнику, или ваш разум потонет в его глазах. Не смотрите на его меч, или вы будете убиты его мечом. Не смотрите на него, или ваш дух будет повергнут... Все, что я должен делать, — это придерживаться такого пути...

Нет врагов для Уэсибы в Айкидо. Вы ошибаетесь, если пола-гаете, что Будо означает иметь противников и врагов и быть силь-ным, чтобы одолевать их. Нет ни противников, ни врагов для ис-тинного Будо. Истинное Будо — быть единым со Вселенной; это значит объединиться с центром Вселенной. В Айкидо необходим разум, служащий умиротворению всех человеческих существ в мире, а не намерение кого-то, кто лишь желает быть сильным или практикуется только в бросках против-ника.

Когда кто-нибудь спрашивает, взяты ли мои принципы Айки-Будо из религии, я отвечаю: "Нет". Мои принципы истинного Будо сами просвещают религии и ведут их к совершенству.

Я спокоен, где бы и когда бы я ни был атакован. Я не имею привязанности к жизни или смерти. Я оставляю все, что есть, Богу. Будь свободен от привязанности к жизни и смерти и сохраняй ра-зум, который оставляет все Ему, не только когда будешь атакован, но и в повседневной жизни.

Истинное Будо — это работа любви. Это труд давать жизнь всем существам и не убивать, не бороться ни с кем. Любовь — это хранитель божественности во всем. Ничто не может существовать без этого. Айкидо — это реализация Любви.

Я не становлюсь компаньоном людям. Кому же я становлюсь компаньоном? Богу. Этот мир не слишком хорош, потому что люди водят компанию друг с другом, говорят и делают глупые вещи. Доб-рые и злые существа составляют единую семью во всем мире. Ай-кидо отвергает любые привязанности; Айкидо не относится к со-бытиям как к добрым или злым. Айкидо поддерживает все сущее в постоянном росте и развитии и служит совершенствованию Все-ленной.

В Айкидо мы контролируем разум противника прежде, чем мы столкнемся с ним. Так мы открываем его другим. Мы идем вперед по жизни с этим привлечением нашего духа... Дух Айкидо — некая любовная атака и некое миротворческое примирение... Любовью мы способны очистить других.

Понимание Айкидо прежде всего как Будо и следование это-му пути служит созданию Мировой Семьи. Айкидо — не для одной страны и не для кого-то в частности. Его единственная цель — выполнять работу Бога.

Будо — это "любящая" защита всего сущего в духе примире-ния. Примирение означает разрешать совершенствовать любое предназначение.

"Следовать Пути" означает быть единым с волей Бога и прак-тиковать ее. Если мы даже слегка отступаем от этого, мы более не на Пути.

Мы можем сказать, что Айкидо — это путь изгнать зло чисто-той нашего дыхания вместо меча. Иначе говоря, превратить зло-намеренный мир в Мир Духа. В этом — предназначение Айкидо. Злые намерения низвергаются в поражении, а Дух возносится в победе. Следовательно, Айкидо приносит плоды в этом мире.

Без Будо нация обращается в руины, потому что Будо — это бытие любовной опеки и источник разумного действия.

Те, кто намерен изучать Айкидо, откроют свои умы, внимая откровениям Бога через Айки, и применят это. Вы поймете вели-кое омовение Айки, примените его и улучшите безо всяких пре-пятствий. Поневоле начнется и рост вашего духа.

Я хочу призвать людей прислушаться к голосу Айкидо. Это не служит исправлению других; это ради исправления вашего соб-ственного разума. Это Айкидо. Это предназначение Айкидо ста-нет и вашим предназначением.

Книга Киссёмару Уэсиба "Айкидо" ("Ходзанся", Токио, 1963), с. 177-181

mémoires ), воспоминания - записки современников, повествующие о событиях, в которых автор мемуаров принимал участие или которые известны ему от очевидцев. Важная особенность мемуаров заключается в установке на «документальный» характер текста, претендующего на достоверность воссоздаваемого прошлого.

От хроник современных событий мемуары отличаются тем, что в них на первый план выступает лицо автора, со своими сочувствиями и нерасположениями, со своими стремлениями и видами. Очень часто принадлежа лицам, игравшим видную роль в истории, иногда обнимая значительный период времени, например, всю жизнь автора, нередко соединяя важные события с мелочами повседневной жизни, мемуары могут быть историческим материалом первостепенной важности.

Старейшие европейские мемуары

Классическая древность знала только двух авторов мемуаров - Ксенофонта и Цезаря . Истинной родиной мемуаров в XIX веке считали Францию . Первые опыты в этой области относятся здесь к XIII веку. Наивные записки Вильгардуэна о латинской империи стоят ещё на рубеже между мемуарами и хроникой, тогда как „Histoire de St. Louis“ (около ) по праву считается образцом исторических мемуаров.

Франция (XVI -XIX века)

Особенно возросло число мемуаров в эпоху революции (мемуары Неккера , Безанваля, Феррьера, Александра Ламета, Лафайета, мадам де Сталь , Кампан, Барбару, Билло-Варенна, Дюмурье , мадам Ролан , Мирабо , Мунье, Барера, Камилла Демулена). Даже палачи, например, Самсон, писали тогда мемуары.

Многие из мемуаров той эпохи, появившиеся с именами знаменитых деятелей, подложны. Такого рода подделки широко практиковал Сулави (Soulavie ), сборники которого вытеснены поэтому „Collection des mémoires relatifs à la revolution française“ (30 т., Париж, 1820-1830) и некоторыми другими изданиями.

Ещё многочисленнее мемуары, относящиеся к наполеоновской эпохе. Почти все генералы Наполеона и многие другие лица оставили записки. Особенно большое значение имеют мемуары Биньона, О’Меары, Констана, Лавалетта, Савари, герцогини д’Абрантес, Мармона, Евгения Богарне , мадам де Ремюза, Талейрана .

Позднее писали мемуары Карно, Брольи, Шатобриан , Жорж Санд , Гизо , Мармье, Эдмон де Гонкур и Жюль де Гонкур .

Англия

Богата мемуарами и английская литература, в которой они, впрочем, приобретают значение лишь с эпохи королевы Елизаветы и ещё более со времени внутренних войн XVII в. Для царствования Карла I особое значение имеют мемуары Джеймса Мельвилля и шотландца Давида Крафорда. Важнейшие из произведений этого рода собраны в издании Гизо , „Collection des mémoires relatifs à la revolution d’Angleterre“ (33 т., Париж, 1823 и сл.).

Из мемуаров более позднего времени наиболее выдаются записки Болингброка и Горация Уолпола . В Англии, как и во Франции, литература мемуаров достигла к концу XIX века размеров, едва доступных для обозрения.

Германия

Польша

Русские мемуары

В русской литературе ряд записок начинается «Историей кн. Великого Моск. о делах, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашими», знаменитого князя Курбского , имеющей характер скорее памфлета, чем истории, но важной, как выражение мнения известной партии.

Смутное время вызвало целый ряд повествований современников и очевидцев смуты, но за немногими исключениями произведения эти не могут считаться простодушными записями о виденном и слышанном: во всех почти сказаниях выступает или предвзятая точка зрения, или же влияния, от которых страдает простота и правдивость показаний автора. Не говоря уже о произведениях, появившихся ещё до окончания смуты (повесть протопопа Терентия), публицистические черты не чужды и двум крупнейшим повествованиям о смуте - Временнику Ивана Тимофеева и «Сказанию о осаде Троицко-Сергиева монастыря», Авраамия Палицына. И в том, и в другом труде преобладает желание обличить пороки моск. общества и ими объяснить происхождение смуты; в зависимости от такой задачи является отсутствие хронологической связи, пробелы в фактических показаниях, обилие отвлеченных рассуждений и нравоучений.

Позднейшие труды очевидцев смуты, появившиеся при царях Михаиле и Алексее, отличаются от ранних большей объективностью и более фактическим изображением эпохи («Словеса» кн. И. А. Хворостинина, особенно же повесть кн. И. М. Катырева Ростовского, внесенная в хронограф Сергея Кубасова), но и в них изложение часто бывает подчинено или условным риторическим приемам (записки кн. Семёна Шаховского, относящиеся к 1601-1649 гг.), или одной общей точке зрения (напр., официальной - в рукописи, приписываемой патр. Филарету и изображающей события с 1606 г. до избрания царем Михаила).

Поэтому в качестве исторического источника имеют большее значение те немногие произведения, которые отступают от общего литературного шаблона и не идут далее простой бесхитростной передачи событий. Таково, например, житие препод. Дионисия, архимандрита Троице-Сергиева м-ря, которое в 1648 - 54 гг. написал троицкий келарь Симон Азарьин , а дополнил своими воспоминаниями ключарь моск. Успенского собора Иван Наседка (ср. С. Ф. Платонов, «Древнерусские сказания и повести о смутном времени, как источник исторический», СПб., 1888; тексты сказаний напеч. им же в издаваемой археографич. комиссией «Исторической библиотеке», т. 13). Характер записок или личных воспоминаний носят на себе сочинения Котошихина, Шушерина (житие Никона), Аввакума (автобиография), Семёна Денисова.

Пётр I

Александр II

Из многочисленных воспоминаний об эпохе Александра II особое значение имеют записки Н. В. Берга (о польских заговорах), графа Валуева, Н. С. Голицына (об отмене телесных наказаний, в «Русской старине », 1890), А. Л. Зиссермана (кавказские воспоминания, в «Русском архиве», 1885), Левшина, графа М. Н. Муравьева, П. Н. Обнинского, Н. К. Пономарева («Воспоминания посредника первого призыва», в «Русской старине», 1891, № 2), Н. П. Семёнова, Я. А. Соловьева, гр. Д. Н. Толстого-Знаменского.

Литературные воспоминания

Весьма многочисленны литературные воспоминания XIX века. Таковы записки С. Т. Аксакова , П. В. Анненкова , Аскоченского, Бодянского (в «Сборнике общества любителей российской словесности», 1891), Н. П. Брусилова (в «Истор. Вестн.» 1893 г., No. 4), Буслаева, кн. П. А. Вяземского, А. Д. Галахова (в «Истор. Вестн.» 1891 г. No. 6 и 1892 г. No. 1 и 2), Герцена, Панаева, Головачевой-Панаевой, Греча, И. И. Дмитриева, В. Р. Зотова («Истор. Вестн.», 1890), М. Ф. Каменской, Колюпанова, Макарова,